По ту сторону Карсского договора

В пределах Евразии не так много мест, которые претерпевали бы изменение границ и перемещение населения так же часто, как это происходило с областью вокруг города Карса на северо-востоке Турции. Я впервые узнала о Карсе несколько лет назад в шумной тбилисской мастерской по пошиву и ремонту одежды, представляющей собой, должно быть, одно из самых мультикультурных заведений болезненно джентрифицированного и модного района Ваке. Вышло так, что семьи езидского портного Дато и армянской портнихи Гаяне, которых я хорошо узнала за эти годы, — из Карса. Хотя они родились и выросли на территории советской Грузии, им, по-видимому, не чуждо переживание инаковости вкупе с ностальгией по земле предков. Эта горькая тоска по временам и местам, в которых ты никогда не был, характерно для переселенных общин Кавказа. Как человек, который занимается межкультурными связями, существовавшими на Кавказе в средневековый период, я ценю полифонию, присущую обитателям Тбилиси и его эклектичной архитектурной истории, в которой нашлось место как позднеантичному зороастрийскому храму, синагоге начала XX века и соборной мечети для местных суннитских и шиитских сообществ. Однако в свете очередного регионального конфликта корни этого культурного разнообразия, которые нередко носят трагический характер, напоминают о себе.

Как и близлежащий и нынче лежащий в руинах Ани, когда-то оживленный средневековый город и столица армянского царства Багратидов, Карс с незапамятных времен был пограничной территорией. Отчасти это связано с его расположением на изолированном горном плато, возвышающемся над ущельем в том месте, где плато Восточной Анатолии встречается с горами Малого Кавказа. В 1829 году Александр Пушкин отправляется из Тифлиса в этот район, чтобы навестить друзей, находящихся на российской военной базе. Война с Турцией как раз идет полным ходом. В своем дневнике Пушкин пишет о жгучем желании ступить на чужую землю: галопом несется он к границе и подстегивает своего коня только для того, чтобы узнать, что границу недавно перенесли и он все еще в императорской России*.

Некоторые могут припомнить, что именно в Карсе разворачивается действие романа Орхана Памука «Снег» (Kar), написанного в 2002 году и посвященного столкновению между различными религиозными и политическими группировками современной Турции. В этой книге мультикультурное прошлое тихого и заброшенного Карса, находящегося на географической и культурной периферии Турции, возвращается к жизни с помощью образов «старых и ветхих русских домов, из окон которых наружу высовывались печные трубы» и «армянской церкви, пустующей уже тысячу лет и возвышающейся между дровяными складами и электрическим трансформатором». Впрочем, многие жители региона знают о городе по Карсскому договору 1921 года, заключенному между Турцией и закавказскими республиками Азербайджаном, Грузией и Арменией, в то время находившимися под контролем большевиков.

Договор, подписанный сто лет назад в железнодорожном вагоне, установил общие границы между четырьмя сторонами, «разделяющими принципы братства наций и права народов на самоопределение». Вскоре после этого на Южном Кавказе и в Восточной Анатолии начались столкновения и полномасштабные войны между закавказскими республиками, на недолгое время получившими независимость, и Турецким национальным движением, возникшим после поражения и последующего раздела Османской империи в результате Первой мировой войны.

Именно в силу этого договора Батуми — город, в котором я родилась около тридцати лет назад, — находился на территории советской Грузии, а не Турции. Уступив в 1921 году Грузинской Советской Социалистической Республике стратегический порт Батум и прилегающие к нему районы, Турция получила территории, захваченные ею в конце 1910-х годов, в момент своего вынужденного самоопределения в качестве мононационального государства после падения Османской империи. Другие уступленные ей территории включали в себя южную часть бывшего Артвинского округа, некогда духовный и культурный центр средневековой Грузии, бывшую Карсскую область и части Эриванской губернии, где также находилась гора Арарат, важнейший символ армянской идентичности. Как Грузия, так и Армения глубоко чтят память о территориях, утраченных по договору 1921 года, в связи с чем было предпринято несколько попыток провести переговоры о пересмотре границ, ни одна из которых не увенчалась успехом.

Сто лет спустя предусмотренные Карсским договором границы находятся на том же месте. Многие конфликты, враждебные настроения и территориальные споры, определявшие историю региона в начале ХХ века, далеки от своего разрешения, как показала недавняя война в Нагорном Карабахе. На картах границы однозначны и закреплены, но реальность регулярно заставляет сомневаться в этом, о чем свидетельствует ранее приведенный эпизод из жизни Пушкина, которому не удалось границу пересечь.

Сегодня, как и в 1921 году, Карсский договор играет гораздо большую роль в геополитической жизни региона, чем город, от которого происходит его название. Расположенный вдоль торговых путей, тянувшихся с востока на запад по Малой Азии, на протяжении своей многовековой истории Карс был домом для разных культур и империй. Хотя город ассоциируется с армянами, которые веками населяли Восточную Анатолию, он с древних времен был полем брани многих держав, а его название, Карс, полученное в Новое время, происходит, как полагают некоторые, от грузинского kari, что означает «ворота» или «дверь». В своей «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдуард Гиббон, британский историк XVIII века, называет Карс и его окрестности «театром вечной войны». Повидав множество кровопролитных сражений и грабежей, Карс находился одновременно и на пересечении, и по краям двух, как кажется, непримиримых миров, зажатых между греко-римским, а затем византийским миром на западе и персидским, а затем аббасидским, сельджукским и монгольским мирами на востоке и юге. Хотя из источников известно, что бродячие торговцы тесно общались как с энергичным христианским, так и с мусульманским населением области, одна из надписей на средневековых стенах города возвещала с неприкрытой враждебностью, что стены эти были построены «христианами» и возведены «против иноземцев».

В Средневековье и Новое время Карс имел значительное христианское население, в которое входили армяне, греки и в меньшей степени грузины. В X веке он даже стал центром Багратидской Армении и столицей армянского Ванандского царства. Однако меньше чем через столетие Карс перешел в руки сначала Византийской, а затем Сельджукской, то есть тюрко-персидской суннитской империи. В начале XIII века объединенная армянская и грузинская армия установила контроль над Карсом, а затем уступила его монголам в 1242 году. В последующие столетия Карс продолжал быть полем боя для грузин, османов, персов и, наконец, русских, которые захватили его во время войны с Турцией в 1877–1878 годах. Это привело к массовой миграции большинства турецкого населения из Карса в Османскую империю и притоку в Карс армян и греков из Анатолии. Большая часть армянского населения была навсегда изгнана из захваченного турецкими революционерами Карса в 1920 году, во время турецко-армянской войны, и многие армянские и греческие церкви были разрушены. Сегодня население Карса состоит из турок, азербайджанцев и курдов.

В 2006 году бывший мэр Карса Наиф Алибейоглу в качестве примирительного жеста в отношении народов Турции и Армении заказал бетонную скульптуру высотой тридцать метров, названную «Монументом человечности». Статуя, представляющая собой две абстрактные вертикальные фигуры, протягивающие друг другу руки, должна была стоять напротив Карсского замка и быть видна с армянской границы. В 2011 году Реджеп Тайип Эрдоган, в ту пору служивший премьер-министром, распорядился убрать почти законченный монумент, назвав его «чудовищным». Несмотря на протесты, скульптура была разрушена, а вместе с ней были остановлены важнейшие попытки признания раскола, последовавшего за территориальными спорами и насильными перемещениями населения. Временами я спрашиваю себя, чем бы стал Карс, если бы не последствия, которые повлек за собой договор 1921 года.

* Имеет смысл полностью привести яркий фрагмент, на который ссылается автор: «Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по Югу, то по Северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России. Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег. Но этот берег был уже завоеван: я все еще находился в России». (Пушкин А. С. Кавказский дневник // Дневники. Записки. — СПб: Наука, 1995. — С. 141. — Прим. перев.)

Перевод с английского Марины Симаковой