Стремитесь к процветанию, стремитесь к спасению: мудрость Филааха

Филааха — это незаслуженно малоизвестная земледельческая традиция, выходящая за рамки привычных идей об устойчивом развитии. Она затрагивает вопросы красоты и этики, связанные с поддержанием достойных отношений между людьми, растениями и землей. Филааха исторически связана с регионом Андалусии, но на деле относится к целому ряду исламских регионов, простирающихся намного шире Средиземноморья — от Марокко до Центральной Азии.

Арабские слова филааха (فِلَاحَة) — «возделывание, обработка» и, соответственно, «сельское хозяйство, земледелие», а также фаллаах (فَلَّاح) — «земледелец, пахарь, крестьянин, фермер» — образованы от глагольной формы фалаха (فَلَحَ), означающей «расщеплять, разделять» и, в частности, «пахать, обрабатывать, возделывать землю». Это означает еще и «процветать, благоденствовать, быть успешным, удачливым или счастливым» — эти два значения прекрасно объединены Ибн ‘Абдуном в приведенной выше цитате. Более того, это слово произносится каждый день с минаретов всех мечетей исламского мира во время каждого из пяти призывов к молитве: строчка «хаййа ‘ала ‘ль-фаляах» переводится как «спешите к спасению [души]». Таким образом, земледелие, благополучие (и в этом, и в будущем мире) и богопочитание в арабском языке неразрывно связаны.

Все это может показаться неожиданным. В массовом представлении арабы — вышедшие из пустыни кочевники, разводившие овец, верблюдов и породистых лошадей, — скорее скотоводы, чем земледельцы. Исламская цивилизация, которую они основали и распространили на полмира, больше известна своими достижениями в архитектуре городов и декоративном искусстве, успехами в философии, математике, медицине и естественных науках, техническими изобретениями и процветающей торговлей, нежели каким-то выдающимся мастерством в области сельского хозяйства. Однако еще за три тысячи лет до возникновения ислама земледельцы на территории современного Йемена умело террасировали горные склоны,орошаемые дождями, и, отводя со склонов накапливающуюся там дождевую воду, возделывали вади. Они создали то, что, отмечая изобилие скота и урожаев, древние греки называли “Eudaimon Arabia”, а римляне “Arabia Felix” — «счастливая, удачливая, процветающая Аравия». В других районах Восточной Аравии интенсивное оазисное земледелие, основанное на системах подземной ирригации «афладж», было развито уже в 1000 г. до н. э. С распространением ислама в VII в. Н. э. этот опыт, особенно в вопросах сбора воды и ирригации, в сочетании с местными знаниями земледельцев Ирака и Сирии, Палестины и Иордании, Персии, Египта, Северной Африки, Сицилии и Испании (в каждом из этих регионов уже существовали свои многолетние традиции земледелия), привел к удивительному подъему сельского хозяйства.

К началу IX в. в большинстве регионов мира, находившихся под исламским правлением, сельское хозяйство распространилось на земли, которые никогда ранее не возделывались или были давно заброшены. Благодаря новым сельскохозяйственным культурам, повсеместному распространению ирригационных технологий и более интенсивному севообороту заметно повысилась производительность сельскохозяйственных земель и труда. В течение последующих пяти-семи сотен лет, с некоторыми различиями от региона к региону, земледелие процветало.

В книге «Разум Средних Веков» (The Mind of the Middle Ages) исследователь интеллектуальной истории Фредерик Б. Артц пишет:

Томас Глик, описывая мусульманскую Испанию, пишет:

Существование процветающей, развитой, преимущественно городской цивилизации классического периода ислама было возможно благодаря столь же утонченной и плодотворной революции, произошедшей в сельской местности.

Хотя концепция средневековой арабской аграрной революции, впервые предложенная Эндрю Уотсоном в 1974 г., или, как ее еще называют, Исламской зеленой революции, и оспаривается некоторыми учеными, мы не будем пересказывать аргументы, которые по большей части сводятся к вопросам деталей и масштабов этого явления, а не к его сути. Ясно одно — это веха, отмеченная преобразованием методов ведения сельского хозяйства, и его безусловный успех. Новая агрокультурная модель, пришедшая вслед за исламом и установившаяся на большей части Ближнего Востока и Средиземноморья, по всей видимости, существенно отличалась от предшествующих ей римской, византийской, сасанидской и вестготской. Она явилась результатом синтеза ряда ранее известных и новых принципов, умело объединенных в продуктивную и устойчивую систему, что придало ей свой особый, неповторимый характер. Эти черты нового сельского хозяйства, обозначенные и тщательно задокументированные Эндрю Уотсоном в его фундаментальном исследовании, посвященном агрокультурным инновациям в раннем исламском мире, можно резюмировать следующим образом:

Прежде всего, это внедрение, акклиматизация и дальнейшее распространение новых культур, в основном плодовых, зерновых и овощных, растений, используемых для производства волокон, приправ, напитков, лекарств, наркотиков, ядов, красителей, парфюмерии, косметики, древесины и кормов, а также садовых и декоративных цветов. Наиболее важными из новых культур были сорго, азиатский рис, твердые сорта пшеницы, сахарный тростник, хлопок Старого Света, некоторые цитрусовые, а также такие экзотические для этих мест культуры, как банан и подорожник, кокос, арбуз, манго, шпинат, колоказия, глобусный артишок и баклажан. Приток новых сельскохозяйственных культур и растений, многие из которых были завезены из Индии, Юго-Восточной Азии и Центральной Африки, стал возможен только благодаря беспрецедентному для того времени объединению значительной части Старого Света под властью ислама, что упростило торговые, дипломатические, научные и паломнические маршруты на значительные расстояния и открыло возможность свободного перемещения народов, происходящих из совершенно разных климатических условий и сельскохозяйственных традиций, — индийцев, малайцев, персов, йеменцев, африканцев, берберов, сирийцев и других. Массовые потоки путешественников и культурный обмен способствовали распространению не только сельскохозяйственных культур, но и ноу-хау по их возделыванию.

В то же время благодатный интеллектуальный климат научных поисков и экспериментов ботаников и агрономов, а также склонность традиционных земледельцев к селекции с учетом местных климатических особенностей привели к появлению большого количества сортов как давно известных, так и новых сельскохозяйственных культур (а заодно и новых пород скота). К примеру, в IX в. Аль-Джахиз утверждал, что на рынке Басры можно найти 360 видов фиников; в начале X в. Ибн Руста сообщал о 78 видах винограда в окрестностях Саны в Йемене; Аль-Ан-Шари, писавший о небольшом городе на североафриканском побережье около 1400 г., сообщает, что в его окрестностях выращивают 65 видов винограда, 36 видов груш, 28 видов инжира и 16 видов абрикосов; а в XV в. Аль-Бадри пишет, что в районе Дамаска можно найти 21 сорт абрикосов, 50 сортов изюма и 6 сортов роз. Вариско приводит не менее 88 известных в Йемене поименованных сортов сорго — основной продовольственной культуры, зафиксированной в литературных источниках и распространенной в сельском хозяйстве по сей день. Разнообразие выращиваемых (и употребляемых в пищу) культур и растений не имело себе равных.

С появлением новых сельскохозяйственных культур существенно менялись и методы их возделывания. В силу того, что многие из них происходили из регионов с жарким и влажным тропическим и субтропическим климатом, в новых условиях им требовалось теплое лето, традиционно являвшееся «мертвым» сезоном в сельском хозяйстве Ближнего Востока и Средиземноморья, где до этого возделывались в основном те культуры, которые удавалось выращивать в прохладные, но более влажные зимние месяцы. Многие из этих культур требовали орошения, но благодаря возникновению нового летнего вегетационного периода широко распространились системы севооборота и многопольного земледелия, позволявшие собирать с одного и того же участка земли два, три и даже четыре урожая в год, летом и зимой, тогда как до этого в римской, византийской и иудейской сельскохозяйственных традициях в год удавалось получить в лучшем случае один урожай, а чаще всего — один раз в два года. Такие интенсивные методы земледелия неизбежно приводили к истощению почвы, поэтому в новом земледелии этот баланс восстанавливался за счет обильного (хотя и тщательно контролируемого) применения всевозможных типов навоза, естественных удобрений, компостов, мульчи и минералов, что, в свою очередь, не могло не привести к более тесным взаимосвязям земледелия и животноводства.

Хотя не все новые виды сельского хозяйства зависели от искусственного орошения, многие из новых сельскохозяйственных культур — особенно сахарный тростник и рис, в меньшей степени хлопок и некоторые тропические и субтропические фрукты — были очень влагоемкими. Разработка сложных систем сбора, хранения и распределения воды стала отличительной чертой новой сельскохозяйственной индустрии, возникшей благодаря опыту арабских ирригаторов, опиравшихся на многолетний опыт возделывания оазисов. Конечно, во всех новых исламских владениях ирригация применялась с античных времен, но многие из этих систем находились в глубоком упадке. Хотя в это время было изобретено не так много по-настоящему новаторских гидравлических технологий, возрождение и наращивание объемов ирригации изменили сельскохозяйственный ландшафт за счет широкого распространения и усовершенствования уже известных устройств и сооружений, включая водоподъемные машины, кяризы, отводные плотины, распределительные сети, сифоны и накопительные резервуары, в сочетании с новыми исламскими институтами и правовыми основами справедливого распределения и управления водными ресурсами, а также несомненным мастерством самих инженеров-ирригаторов.

Распространение новых культур и сортов растений, переход на новые режимы выращивания и чередования посевов, массовое применение удобрений, совершенствование и распространение систем орошения были подкреплены изменениями в системе землевладения и налогообложения, предоставившими крестьянам больше свободы и стимулировавшими их к благоустройству своих земель. Важную роль сыграли также исламские заповеди и нормы гражданского права, согласно которым земледелие строилось на более справедливой и эффективной основе. Впервые во многих странах любой человек — мужчина или женщина — получил право владеть, покупать, продавать, перезакладывать и наследовать землю, а главное — обрабатывать ее по своему усмотрению. Относительно невысокие налоговые ставки — там, где они вообще существовали, — уплачивались в виде фиксированной доли от объема производимого товара, что избавляло крестьян от непредсказуемых и прихотливых повышений налогов и заметно отличалось от деспотичного налогообложения сельских хозяйств в поздней Римской, Сасанидской и Византийской империях. Крупные поместья, повсеместно стремившиеся к доминации и даже монополизации сельского хозяйства, часто дробились на более мелкие владения или, по крайней мере, вынуждены были конкурировать с мелкими фермами и индивидуальными крестьянскими хозяйствами. Земли вокруг городов были практически повсеместно отданы под мелкие продуктовые сады и огороды. Крепостное право и рабство практически отсутствовали в сельской местности раннего исламского мира — вместо этого «юридическое и фактическое положение подавляющего большинства тех, кто работал на земле, было вольным».

Таковы основные черты новой сельскохозяйственной системы, которую применительно к Испании называли мавританской, но которую правильнее было бы назвать исламской, поскольку она не ограничивалась пределами мавританской Андалусии, и, хотя ее истоки лежали в интенсивном, орошаемом, многоярусном, смешанном земледелии древних арабских оазисов и вади, она не была и исключительно арабской, а развивалась на основе знаний и навыков крестьян всего нового мусульманского мира под предводительством и покровительством ислама.

Полная версия текст доступна по ссылке: http://www.filaha.org/introduction.html

Перевод с английского Саши Зубрицкой.