Греция, Турция и Египет: горящие туры Древней Руси

Известно, что на стыке Новой и Старой эры какой-либо довольно образованный и не обязательно очень состоятельный человек мог добраться, скажем, из аравийской пустыни куда-нибудь в глубины современного Непала, где с большим интересом он познакомился бы с основными буддистскими идеями и уже через пару месяцев смог бы проверить их всхожесть на родной пустынной почве среди знакомых пастухов. Путешествия между далекими странами в древности были долгими, однако осложняли их не столько картографические факторы, сколько уровень технической оснащенности самой экспедиции, высокая стоимость, незнание языков и природно-климатические причины, то есть все почти как сегодня.

Словом, если кто-то расскажет, что человек по-настоящему узнал мир в эпоху Великих географических открытий, — не верьте. Вспомним хотя бы известнейших путешественников Античности или наших земляков, объездивших полсвета уже на рубеже второго тысячелетия.

ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ И ДАЛЬШЕ

Дорога на Ближний Восток была знакома нашим соотечественникам еще в VI–VII веках. В это время славяне то сражались в рядах византийских войск, то сами нападали на Византию. С этих пор не прекращались связи славян с народами Востока. Русские воины были в Амастриде — на юге Черноморского региона в 842 году. Русские сражались в Македонии, Сирии и Армении в X–XI веках. Письменные источники сообщают о торговле русских со странами Востока в 840-е годы.

В «Повести временных лет» перечисляются не только страны Западной Европы и Балканского полуострова, не только Сурож и Херсонес, но и почти все государства Средиземного моря, Каспийского моря, Ближнего Востока и течения Нила: река Тигр, «межи Миды и Вавилоном», Армения и Мидия; Ликия, Киликия, Кария, Фригия, Ливия, Египет, «река Гион, зовемая Нил»; Аравия, Вавилон, Финикия, Месопотамия, Сирия, «Мидия до Ефрат реки». Вот неполный географический перечень, упоминаемый, скажем, в связи с повествованием о наследстве Ноевых сыновей Яфета, Хама и Сима.

Однако источником сведений о географии Востока для раннесредневекового автора и читателя на Руси служили отнюдь не только библейские легенды, но и современные ему документы: договоры, хроники и жизнеописания. И знакомство с многочисленными странами Востока не было сугубо теоретическим — оно опиралось на рассказы людей, видевших собственными глазами дальние края и сохранивших их описания для пересказа на родине.

Следовательно, летописец не случайно утверждает, что водным путем из Руси можно добраться до племени Хамова и жребия Симова. Водный путь с севера распадался на два направления: первое — «из варяг в греки» — шло в Средиземное море, огибая Южную Европу; второе — в Черное море по рекам. Водный транспорт был самым быстрым. Но любой маршрут состоял из сухопутных отрезков между судоходными водоемами. Похоже, за прошедшие тысячелетия здесь мало что изменилось. Пограничный контроль включал в себя сбор пошлин, которые обычно взимались с провозимого груза — в зависимости от количества — по семь, девять, десять или сорок единиц каждого товара. Кроме того, путешественника поджидали все те же опасности, что и ныне, — потеря ориентира или провианта, бури и штормы, болезни, нападения разбойников или вражеских воинов.

КОГДА ИМ ВЗДУМАЕТСЯ, ОНИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ НА СЛАВЯНСКУЮ РЕКУ

Чаще всего в русских хрониках упоминается, причем весьма подробно, Царьград, столь любимый русскими путешественниками, — правда, поначалу это были, как правило, военные. В 957 году княгиня Ольга крестилась в Константинополе; в 944 князь Игорь заключил договор с греками; в 941 Игорь ходил с походом и в Константинополь, и к южным черноморским берегам — в Пафлагонию и Вифинию; в 911 в Византию отправилось посольство князя Олега — искать согласия между Русью и греческим государством; в 907 Олег был в Византии с военным походом; Аскольд и Дир тоже ходили туда воевать в 866; на битвы в земли константинопольские ходил и Кий в 854. Пребывание Ольги в Константинополе то и дело будет возникать в более поздних источниках: один из русских путешественников 1200-х годов расскажет, что видел в соборе Святой Софии золотое блюдо, подаренное княгиней церкви, в которой она приняла крещение. К XIV веке русская диаспора на Востоке — тут и там — образовывала настоящие русские колонии.

После же крещения Руси военные экспедиции — такие как, например, не увенчавшийся успехом поход Владимира Ярославича на Константинополь в 1043 году, — случаются реже, в отличие от участившихся поездок с торговыми целями в арабские страны. Продуктивная торговля существовала и в более раннее время, что подтверждается, кроме зарубежных текстов, еще и археологическими находками. В основном это клады арабских монет VIII–IX веков, привезенных на Русь вернувшимися из странствий купцами. В былинных текстах можно встретить упоминания о вывозимом из арабских стран золоте, яровицкой (то есть арабской) меди и белохрущатой камке — той самой заморской ткани, которую Соловей Разбойник преподнес княгине Апраксии. «Не дорога камка — узор хитер. Хитрости наведены на ней Царя-града, мудрости Ерусалима, замыслы самого Соловья Будимировича».

У арабского географа Ибн-Хордадбеха мы находим такие подробности: «Русские из племени славян вывозят меха бобров и черно-бурых лисиц из самых отдаленных краев Славянской земли и продают их на берегах Руcского моря; тут царь Руcский берет с них десятину. Когда им вздумается, они отправляются на Славянскую реку и приезжают в залив города Хозар; тут дают они десятину владетелю этой страны».

* Имеет смысл полностью привести яркий фрагмент, на который ссылается автор: «Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по Югу, то по Северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России. Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег. Но этот берег был уже завоеван: я все еще находился в России». (Пушкин А. С. Кавказский дневник // Дневники. Записки. — СПб: Наука, 1995. — С. 141. — Прим. перев.)

Перевод с английского Марины Симаковой

ТРАВЕЛОГИ НА РУСИ

Начиная с 988 года не только русские купцы и дружинники могли похвастаться отдыхом, проведенным в Турции, Палестине или Египте, но и служители новообретенной церкви. Русское духовенство стало частым гостем стран Востока уже хотя бы потому, что киевские митрополиты получали назначение в Византии. Частные поездки, не имеющие экономических, военных, государственных и политических целей, также становятся возможными.

На Руси конца X — начала XI веков появляются первые «паломнические туры», о которых сообщают летописи и другие письменные источники того времени. В русских летописях XI века есть сведения о путешествиях не только в Византию, но и на Афон, и в Палестину.

О популярности таких «туров» можно судить хотя бы по их многочисленности. В частности, паломничества к реке Иордан и ко Гробу Господню, начиная с конца X века, совершали группы из сорока, а то и более человек, что было немало по тем временам.

К XII веку относится появление первых русских травелогов. Жанр хожений становится весьма востребованным литературным продуктом. Чтобы стать популярным автором, достаточно отправиться в далекие земли, быть наблюдательным и, конечно же, грамотным — для подробной фиксации всего увиденного. Пожалуй, самым древним письменным описанием пребывания русских на Востоке является «Житие и хожение игумена Даниила из Русской земли». В нем содержатся сведения о знакомстве людей Древней Руси с экономической географией, этнографией, экономикой и прочими данными о жизни восточных стран уже в начале 1100-х годов. Путешествовавший во времена Святополка Изяславича игумен Даниил (вероятно, из черниговского монастыря) оставил наиболее полноценное описание Сирии, Палестины и восточного Средиземноморского региона. Причем путник тщательно фиксировал расстояния между городами и географическими объектами, что немало помогло современным археологам.

Повезло с этим памятником не только литераторам, но и историкам. Южнорусский игумен прибыл на Восток в промежуток между 1109 и 1113 годами, как раз тогда, когда Иерусалим был только что взят крестоносцами, а прекрасные здания этого города и его окрестностей еще не были разрушены. Помимо экскурсов в библейские темы, Даниил дал емкие экономико-географические и сугубо бытовые характеристики всем пунктам назначения своего длинного пути. Так мы узнаем, что и в каком регионе произрастало, добывалось, производилось, было предметом торговли и пользовалось спросом. Есть и другие — весьма занимательные — подробности. Например, о технологии сбора дождевой воды в ближневосточных городах, не имевших поблизости водоемов и водных источников.

Израильское чудо XX века — цветущий оазис среди пустыни — не было чем-то необычным по меркам XII века. Игумен Даниил замечает у стен Иерусалима цветущие сады, смоквы, маслины, ягоды, виноград, «овощные» (фруктовые) древеса, изрядную пшеницу и ячмень, «которые родятся в камении без дождя».

Гостеприимство местного населения не прошло мимо внимательного взора русского «туриста». Он пишет, что ему, русскому, уделяли особое внимание и крестоносцы, и арабы. Кроме того, Даниил упоминает встречи с местной русской общиной, которая успела сложиться к тому времени на Святой земле. Многие русские действительно не хотели возвращаться на родину из теплых краев: кто-то оставался здесь еще со времен посольства Романа Мстиславича Галицкого (1203 год), другие сделались постоянными писцами и переводчиками книг, третьи вступили в иноземную дружину, четвертые, осознав выгоды местных торговых представительств, перевезли свои семейства и там осели.

ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ ПАЛОМНИК

Хожения снискали признание благодаря красочности, живости, а главное, подлинности историй. В начале XIII века появляется два значимых текста на тему Востока: описание путешествия архимандрита Досифея на Афон и хожение Добрыни Ядрейковича, будущего архиепископа новгородского, в Константинополь. Свою книгу Добрыня назвал «Паломник» и включил в нее описание достопримечательностей города и объектов, особо его впечатливших, например, то, что «воды же по трубам возведены», а кони торгуются на огромном форуме Константина.

Даже во времена крестовых походов в Византию и монголо-татарского ига на Руси путешествия русских на Восток не прекращаются, хотя они и мало отражены в письменных источниках. И не стесненные в средствах будущие архиепископы, и простые миряне, чья жизнь в особенности отягощена невзгодами времен больших перемен, продолжают ездить на Сион, в Турцию, Грецию и далекий Египет, оказываются в Малой Азии и Понтийских горах, в Синопе, на Босфоре и в Пендераклии, несмотря на трудности логистического и политэкономического характера в 1300-е, 1350-е, 1370-е и 1400-е годы.

Уклад и само устройство восточных городов продолжает живо интересовать туристов: они обращают внимание на важные события вроде коронаций, на такие значимые объекты, как патриаршие бани, памятники искусства, наполненные кораблями гавани Средиземного моря, на безжизненную среду Мертвого моря, стекольные заводы Хеврона, корабли в 200–300 весел, «рождение» сахара на Кипре, дыни и райские яблоки Иордана, торговлю в Рамле, «упирающиеся в облацы высокие горы», медные столбы со змеиными головами, конные статуи властителей, ипподромы Царьграда, и на хлебосольных и синопцев.

ОТ ТУРИЗМА К КРЕПКОЙ ДРУЖБЕ ЗА СЕМЬ ВЕКОВ

Шли столетия. Из любопытных и кротких наблюдателей русские путешественники превратились в сведущих странников, опытных купцов и настоящих посланцев доброй воли своих князей. Не без сочувствия в русском тереме размышляли об осаде Византии султаном Баязидом в XIV веке. Когда положение византийских императоров пошатнулось, великий князь московский Дмитрий Иванович и князь тверской Михаил Александрович отправили с доверенными посланцами крупную денежную поддержку императору и патриарху.

Путевые заметки русских первопроходцев из века в век перерастают в хроники постепенного и неотвратимого упадка некогда цветущей и притягательной для далеких славян Византии. Вместе с тем во множестве письменных памятников на фоне описаний богатств Востока вырисовывается картина роста и становления русского могущества, преодоления невзгод и победы Руси над монголо-татарским игом.

И вот, спустя семь-восемь веков непрерывных связей, русские странники начинают повествовать не о чуждом невиданном Востоке, а о родственно близких землях — в 1414 году великий князь московский Василий Дмитриевич выдает свою дочь Анну за сына императора Мануила Палеолога, того самого, воцарение которого описано в записках Игнатия Смольянина, выехавшего из Москвы 13 апреля 1389 года. Поездку княжны Анны запечатлевает для нас инок Троице-Сергиевого монастыря Зосима: из Москвы в Киев, оттуда в Молдавское княжество, в город Челтатя-Албэ (Аккерман), а дальше уже по водам Черного моря. Это будет одно из последних русских путешествий в христианский Константинополь. О падении Византии современники узнают из летописи Нестора Искандера. С этого момента передовое русское общество начинает интересоваться Турцией — как мощным государством, вероятным соперником и выгодным партнером. Старинные пути оживляются, путешественники по делам официальным, торговым и духовным едут теперь на мусульманский Восток — от Царьграда и Бруссы через Антиохию, Адану, Конью и Карахисар в Палестину и Каир.

В православном палестинском сборнике «Хожение гостя Василья» впервые описаны многие города Малой Азии — с особым вниманием к их укреплениям, караван-сараям, оросительным системам и городскому плану, баням, торгам, толщине стен, железным воротам, стрельницам, величине рек и таким деталям, как караван численностью 10 тысяч верблюдов. В Каире Василий насчитывает 14 тысяч улиц с масляным освещением, воротами и охраной, на каждой улице — по 15–18 тысяч домов. Размеры города им тоже обозначены: 12 миль в длину и две мили в ширину. Особенное впечатление на путника производит река, «текущая из рая», — Геон или Нил. Василия поражают невероятное дерево, на котором растет мед (то есть финиковая пальма), и лютый зверь — крокодил.

Ставшее хрестоматийным «Хожение за три моря» уроженца Твери Афанасия Никитина — наиболее выдающийся и безусловно требующий отдельного внимания памятник древнерусской письменности, в котором упомянут Передний Восток. Никитин побывал в Тавризе на обратном пути из Индии, затем был в Трапезунде, Кафе и Платане. История этого путешествия волнует многих исследователей и обывателей: предприимчивый тверитянин побывал в Индии в ту пору, когда европейские дворы лишь только помышляли, как достичь заветных берегов Малабара. Удачно инвестировав 100 рублей в породистого коня, купец выручил за него как минимум три цены в Индии, что позволило ему безбедно странствовать несколько лет.

Древние тексты раскрывают множество живописных подробностей о далеких странах, увиденных русскими людьми воочию. Во времена, когда большинство европейских государств неистово стремилось к установлению контактов с загадочными царствами Востока — от Средиземного моря и до Индийского океана, русичи давно о них знали, торговали и дружили с ними, оставаясь любознательными наблюдателями, неутомимыми путниками и надежными товарищами. Эта тенденция сохранилась вплоть до XIX века, когда англичане не без почтения обсуждали проект Турксиба, прочно связавшего отдаленные азиатские территории с европейской Россией. Но это уже другая история.

Впервые текст был опубликован в выпуске (no)borders издания EastEast Paper