Те самые вещи ислама

Алина Кокошка — о мусульманской материальной культуре вне музея

Сурьма — это темная пудра, которую используют для подведения глаз во многих ближневосточных странах. Бутылочка на фотографии содержит сурьму, смешанную с водой из колодца Замзам в Мекке. Согласно мусульманским поверьям, родник под колодцем обнаружила Хагар, мать сына Авраама Измаила. Мусульмане привозят из паломничества воду из этого колодца или продукты, в которых она содержится, как сувенир. Я купил эту бутылочку на базаре в Джидде для подруги, но она уехала из Берлина до того, как мне удалось вручить ей подарок.

Штефан Маневаль

Книга Muslim Matter, выпущенная в 2016 году, была призвана отразить жизненный мир мусульман во всей его сложности и неоднородности. В нее вошли разнообразные материалы, собранные исследователями из Берлинской высшей школы мусульманских культур и обществ: фотографии, сделанные во время экспедиций, предметы и артефакты, привезенные из командировок, а также эссе, в которых особое внимание уделяется малозаметным сторонам повседневной жизни мусульманских сообществ. Мы публикуем один из текстов, написанный Алиной Кокошкой и посвященный материальному измерению этой повседневности — вещам в исламе.

Ислам — это повседневность мусульман: религиозная жизнь кипит между мечетью, школой, кухней, фитнесом, покупками и работой. Быт определяет мусульман и повседневность ислама в гораздо большей степени, чем те его радикальные проявления, что ради резонанса выносятся в заголовки мировых СМИ. Как оценить всю сложность и неоднозначность мусульманской культуры, учитывая существующую тенденцию к ее упрощению? К альтернативному, более глубокому пониманию ислама, мусульманских сообществ и культурных практик можно прийти через обращение к материальному. Представление о жизни по большей части яркой, веселой и небезынтересной с точки зрения моды дают повседневные ситуации и вещи, описанные в этой книге. Многие из них стали заметны благодаря исследователям, которые потратили годы на знакомство с разными регионами и населяющими их сообществами. Важно также, что авторы книги основное внимание уделили предметам. Это текст о вещах и о том, какой опыт приходит от них и обретается с ними.

ПОЧЕМУ ВЕЩИ ВАЖНЫ

Их можно купить, изготовить собственноручно, повторно использовать, переделать, приспособить для новых целей, освятить или выбросить. Вещи — их материалы и дизайн, образы и символы, которые они транслируют, — позволяют выявить различия в жизненных реалиях мусульман и оценить множественность форм их выражения. В дополнение к значимой, но редко обсуждаемой теме постижимости вещей четыре других аспекта требуют нового подхода — смещения акцента от текста как такового и движения навстречу материальной культуре. Во-первых, число вещей, связанных с исламом, в разы увеличилось за последние годы. Во-вторых, эти вещи делают возможным и определяют опыт тех, кто ими пользуется, и тех, кто их исследует. В-третьих, вещи и материалы играют особую роль в священных исламских текстах. Наконец, можно указать и на качественное, а не только количественное изменение: предметы, отсылающие к исламу, все чаще становятся украшением, выполняют роль иллюстраций, появляясь на изображениях и фотографиях.

От Ахмадабада до Джокьякарты вещи, связанные с исламом, стали встречаться гораздо чаще в последние два десятилетия, и многие из них сразу бросаются в глаза: пластик, сияющий, как золото, насыщенные цвета, перламутровая кожа. Повсеместность и чувственность этой эстетики не оставляет возможности ее игнорировать: она заслуживает пристального внимания. Мусульманская культура потребления и эстетика порожденных ею товаров распространяются по всему миру, и дело не только в экспорте, глобальном бизнесе или открытии маркетологами так называемой мусульманской целевой аудитории.

Потребление как набирающая силу тенденция бытового ислама наблюдается на всех континентах и во всех странах, несмотря на разные религиозные, политические, социальные и экономические условия в них. Роль товаров в современном исламе, мусульманских практиках и процессе их изучения будет рассмотрена ниже. Однако, прежде чем обратиться к этим темам, давайте посмотрим, что нам могут поведать сами вещи.

От шляп до обуви, от вентиляторов до куска мыла — все предметы конкретны и существуют в настоящем. Это примечательно, учитывая, что в некоторых мусульманских странах скрытность по-прежнему важна. У простых людей это проявляется прежде всего по отношению к любителям вмешиваться в чужие дела, а для государств в целом эту особенность демонстрирует статистика, результаты выборов или репрессивные меры. Многое там «невозможно узнать», а вопросы о фактах и цифрах практически бессмысленны. Вещи и материалы, с другой стороны, сообщают об их окружении и отношениях напрямую. Они определяют эпохи, режимы власти, социальные классы, жизненные этапы, а также пространства, границы которых обусловлены условиями производства и маршрутами экспорта-импорта. В этом смысле до недавнего времени социализм сирийской партии Баас выражался в том числе и в скупке китайских товаров. Эмалированную посуду, изготовленную в Китайской Народной Республике, сменила пластиковая и полиэфирная утварь, произведенная уже в другом, преобразованном Китае, и ее металлический звон стал искусственным. Импортные пластиковые прессы для отжима сока выделяются на фоне местных, собранных вручную механизмов, которые почти невозможно сломать из-за их простоты. И хотя сирийские мастера могут починить то, что в других местах считается неремонтопригодным, сама суть такого материала, как пластик, делает невозможным его восстановление при поломке. Трещины в материале и способы того, как их можно (нельзя) залатать, могут даже поведать кое-что о политике. Хотя изолента иногда используется для продления жизни вещей, в некоторых случаях к ней все же не прибегнут: порванное сиденье должно оставаться пригодным для использования, тогда как портрет Башара аль-Асада, скорее всего, превратится в труху.

Пластиковые солонки с надписью на этикетке Ya Hussayn часто встречаются в домах бохра в Вародаре. Представители этой шиитской ветви ислама добавляют в пищу щепотку соли, символизирующую слезы имама Хусейна — ключевого религиозного деятеля, преданного мученической смерти в 680 году в битве при Кербеле.

ИМЕЕТ ЛИ ЭТО СМЫСЛ?

Требуется хватка, чтобы уловить некоторые вещи: заставляет ли ткань мусульманских одеяний тело потеть или, наоборот, охлаждает его? Она приятна или груба? Как звучит мир, если уши покрыты платком? Насколько мягки щелчки, которые издают деревянные четки? Даже эти всем известные вещи, связанные с исламом, остаются тайной для тех, кто воспринимает их как часть царства чуждого и непостижимого, нетронутого или неприкосновенного, — в том числе и для тех, кто сам к ним прикасался. Вещи определяют человеческие действия: и правда, они формируют восприятие, а следовательно, движения и жесты. Они напрямую влияют на процессы осознания и узнавания. Как интерфейс между миром и телом, вещи объясняют и обучают, служат одновременно выражением и средством выражения. Они необходимы, желанны, они то, в чем отказывают, то, что украшает, защищает, заботится, придает вид, приносит пользу, определяет, касается и трогает.

Чувственные впечатления играют важную роль в мировосприятии и участвуют в организации «самосознания» исследователей, владельцев и продавцов вещей. Их воспринимаемые качества не только формируют в людях представления о приятном и неприятном или привлекательном и непривлекательном — они связаны с предпочтениями, ценностями, идеалами, личными историями и ожиданиями, а также с социальными, экономическими, политическими или экологическими условиями. Вот почему влияние эстетики на устройство человека и общества в высшей степени политизировано. Как бы откровенно вещь ни говорила о себе и своей истории через следы прошлого, через то, как она использовалась, через свой дизайн и материалы, как бы изящно она ни работала с чувствами, взывая к ним и поощряя их, она не всегда точна в своем способе выражения. Наблюдатели, социализированные в светской потребительской культуре Европы или Северной Америки, воспримут эту вещь иначе, чем мусульманские потребители, выросшие в обществе, которое только недавно открылось для мировой экономики. Будет отличаться и восприятие тех, кто живет в исламистских и светских государствах. Богословы и маркетологи тоже будут интерпретировать значение предмета по-разному. Использование и ценность вещи, то, чем она может и не может стать, — в глазах смотрящего, или, точнее, того, кто ею пользуется.

Одни считают современные потребительские мусульманские товары слишком непристойными, другие — чересчур китчевыми, а третьи — недостаточно аутентичными из-за массового способа их производства. Их сравнивают со знаменитыми рукописями и инкрустациями — памятниками высокого мусульманского мастерства. Из-за открытости вещей отношение к ним не может быть однозначным. Как можно оценить многозначность жестяной коробки, если изучать ее только лишь как музейный экспонат?

ВЕЩЬ В ИСЛАМЕ

Как правило, материальной культурой мусульманского общества принято считать мечети и их интерьер, книжное искусство, фаянс и ковры — другими словами, те вещи, которые коллекционируются и выставляются в категории «исламское искусство». Лишь некоторые из включенных в эту книгу вещей можно увидеть в обычном музее. Зато среди них есть предметы массового производства, те самые, что продаются в универмаге или в магазине этноаксессуаров. Разве не поразительно, что шарф или классическая мужская рубашка продаются в качестве «сувениров» для верующих? Ярко-розовые аксессуары, использующиеся для молитвы или траура, тоже могут удивить: ислам как новый тренд? Модный ислам?

За последние два десятилетия к ритуальным и традиционным предметам добавилось много новых вещей — и некоторые их них можно найти в этой книге. Это товары, «сделанные для мусульман» и «произведенные мусульманами» и использующиеся для поддержания религиозных обычаев, а в иных случаях выражающие религиозную или религиозно-политическую ориентацию их владельца. Или товары, выражающие священное знание ислама в его современной интерпретации. Или магические амулеты, обереги, настенные ковры, талисманы, взывающие к благочестию, которые можно найти на базаре, в универмаге или интернет-магазине. Магия письменности, применяемая для исцеления, — ни в коем случае не маргинальная практика или провинциальный пережиток. Она широко распространена, повсеместно принята и может быть названа как угодно, только не новинкой.

На этой чаше выгравирована сура Йа Син — та часть Корана, которая, как говорят, имеет целительную силу. Питье воды из этой чаши якобы помогает избавиться от головной боли. Мне она досталась от пакистанского товарища, а теперь ей пользуется друг в Судане. На побережье Суахили, откуда я родом, исламские целители пишут цитаты из Корана шафрановыми чернилами прямо на чашах, а когда чернила растворяются в воде, ее дают больному.

Многие мусульмане понимают ислам как исчерпывающий и целостный путеводитель — подобно другим мировоззрениям, которые включают всеобъемлющие философские, теологические, духовные или социально-политические установки относительно разных сторон жизни. Под целостностью подразумевается, что стороны жизни имеют отношение к «правильному» укладу. В зависимости от интерпретации это мировоззрение может «материализоваться» по-разному — в игрушках, туалетных принадлежностях, стиле одежды или медицинском оборудовании. Особенность ислама в этом контексте заключается в том, что вещи и материалы играют в нем особенно важную роль — о чем говорится в Коране и сунне (собрании высказываний и поступков пророка Мухаммеда).

Например, в них упоминаются конкретные материалы — определенные виды текстиля или металла, — использовать которые в этом мире не подобает. Есть материалы, символизирующие мир иной. В обширной литературе об учении пророка Мухаммеда упоминаются и другие вещи, которые могут помочь благочестивой жизни, при этом обязанность их использовать зависит от веры конкретного человека. Допустимо ли видоизменять эти вещи и материалы, тоже зависит от понимания исходных текстов и признанного канона религиозной литературы.

Розовая молитвенная обувь в этом смысле — новый вариант черной или коричневой обуви унисекс. Это материализовавшаяся интерпретация традиции, согласно которой при определенных обстоятельствах, например зимой, перед молитвой ноги не нужно мыть и достаточно просто почистить обувь. Практика использования чаши для лечения головной боли основана на широко распространенном убеждении, что божественное благословение (барака) содержится в слове (которое священно, потому что оно из Корана и, следовательно, божественно). Барака обладает уникальной способностью материализовываться, например, в воде. Форма чаши анахронична и широко распространена во многих регионах. Технология более современна: сосуд производится из нержавеющей стали промышленным способом, а потом гравируется вручную. Вертел с логотипом Аллаха особенно примечателен. Согласно законам всех ветвей ислама, мясо должно соответствовать строгим правилам. Используются только забитые людьми, а не умершие от естественных причин животные, при этом свинина — табу. Тем не менее религиозная маркировка приспособлений для готовки мяса встречается редко и вызывает вопросы, например, о том, действенна ли в этом случае исцеляющая сила святого имени.

Я нашла эту похожую на носки обувь (или наоборот) в закутке на базаре Коньи: пара была запрятана позади нескольких стеллажей коробок с обувью, накопившихся там за последние пятьдесят лет. Посреди множества серых и черных моделей мое внимание привлекли их переливающаяся поверхность и необычный цвет. Такая обувь необходима для молитвы и упрощает ритуал омовения, особенно в холодную погоду, потому что ее не нужно снимать — просто протереть. Мастер, создавший эту пару, хотел сделать дизайн привлекательным для женщин. Он изготавливает обувь вручную — как и его отец раньше.

Алина Кокошка

Кюфта, или жареные фрикадельки, — классическое блюдо турецкой кухни. Я нашла этот вертел в оптовых рядах стамбульского базара. Мне изделие показалось интересным, так как вместо обычного цветочного узора на ручке выведено имя Аллаха.

Алина Кокошка

Как показывают эти примеры, нет строгих ограничений относительно украшения предметов. Более того, за счет этого у новых или кажущихся новыми вещей появляется большой потенциал. Это очевидно в связи с мировыми тенденциями на рынке игрушек: иллюстративные изображения, особенно в стиле комиксов, играют все более важную роль. Также и бинарное разделение полов по цветам, которым соответствуют определенные черты характера, — явление, выходящее за рамки национальных и культурных границ. Меч Али можно считать мусульманским вариантом пистолета как типичной игрушки для мальчиков.

То, что с успехом продается в одной стране, может вызвать неприятие в других. Практически невозможно учесть все разнообразие использования и приписывания смыслов в различных мусульманских культурах и обществах мира, особенно потому, что мусульманская потребительская и популярная культура недостаточно исследована. Необходим научный обмен о материальных явлениях, который выходил бы за пределы национальных и темпоральных границ государств, эпох и династий, а также понимание того, что одного анализа обычно недостаточно. Получить полную картину можно, только объединив точки зрения нескольких научных дисциплин и разных региональных перспектив.

Зульфикар, или буквально «обладатель позвонков», считается одним из мечей Мухаммеда, который затем понес в битву его двоюродный брат Али. Сначала этот меч превратился в эмблему шиитского ислама, а со временем стал ключевым символом в дизайне товаров, рассчитанных на мусульманскую аудиторию. Я была удивлена, когда нашла его в Дамаске в виде пластиковой игрушки для детей: обычно зульфикары продают как декоративное украшение. Этот предмет придает религиозный оттенок ассортименту военных игрушек, предназначенных для сирийских мальчишек.

Алина Кокошка

ВОПРОС КОНТЕКСТА

Несомненно то, что вещь не только говорит сама за себя — она имеет значение и оказывает влияние через свое использование и окружающую среду. Значим и контекст товаров, которые выставлены в витрине магазина, и вещей, находящихся на стендах или в картонных коробках в ожидании лучших времен или утилизации, и общества, его конфессий и глобального потока товаров. Если DVD с «Приключениями Тинтина» стоит на полке мусульманского книжного магазина в Бейруте, то пьяное хамство капитана, одного из героев фильма, будет задвинуто на второй план. Намного более важное значение в обучении детей нравственному образу жизни имеет демонстрация мужества и преданности или отстаивания правды. Для этого в мусульманских магазинах игрушек даже существует специальный отдел, где также представлены товары для обучения бережному отношению к окружающей среде и повседневной вежливости. Часто бывает, что двусторонний меч, который пророк Мухаммед подарил своему двоюродному брату Али, висит на брелке рядом с кроликом-плейбоем, что дополнительно подчеркивает символическую мужественность меча.

Расширение современного мира мусульманских вещей и товаров — часть общей тенденции: картография потребления становится все более сложной и дифференцированной. Товары, которые создаются специально для мусульман, в основном нацелены на условных «мусульман», не в последнюю очередь потому, что производители стремятся выйти на международный массовый рынок. Однако локальные религиозные различия внутри ислама часто определяют, воспринимается ли что-либо как привлекательное, роскошное, стоящее или благочестивое. На самом деле большинство этих товаров предназначены для некоей целевой группы «мусульмане»: это можно понять по фасону и узору на одежде, по тому, как изображены люди, или по непритязательному выбору украшений, цвета и материала.

О чем это говорит исследователю? Только о том, что классифицировать мусульманские вещи и тренды возможно лишь на основе глубоких знаний об исламской визуальной и материальной культуре. Иногда, конечно, помогает личный опыт. Можно примерить мусульманскую одежду, при этом в Иране ты ощутишь скованность движений от складок, спрятанных в деталях изделия и его крое; в Сирии насладишься защитой от взглядов и почувствуешь дискомфорт от черного полиэстера в летний день; а в Германии на себе испытаешь тяготы ежедневного исключения и силу предрассудков.

Кофия — это традиционный головной убор, который носят мужчины-мусульмане народа суахили. Моя двоюродная сестра Аиша плетет и продает кофии, чтобы свести концы с концами. Она сделала кофию на фотографии для моего мужа: он надевает ее, когда ходит на похороны и свадьбы. До того как я переехала в Германию, Аиша научила меня плести такие уборы, используя шипы дикобраза и раковины каури. Она спрашивает, закончила ли я свою первую кофию, каждый раз, когда я бываю у нее в гостях в Ламу. Как вы можете видеть по фотографии, я только начала.

Ясмина Махази

ПОТОК ИЗОБРАЖЕНИЙ

Характерная черта современного ислама — яркая визуальность, заметная по детским книгам и плакатам с изображениями религиозных лидеров. Из их портретов и фотографий священных мест делают коллажи. Такая техника, обнажающая способ производства цифровых изображений, популярна в Пакистане и Индии, в Сирии, Йемене и даже в Германии. Примеры можно встретить на стенах и вывесках забегаловок с кебабом, в ближневосточных гостиных и на страницах местных журналов. Несмотря на религиозные отличия, заметные, только если приглядываться к изображенным «святым», в картинках можно выявить повторяющиеся эстетические формы. Неупорядоченная композиция с фотографиями, расположенными рядом и друг над другом, отнюдь не говорит о том, что авторы не знакомы с цифровыми технологиями фотомонтажа. Это принципиально иное понимание композиции, восходящее к богатой традиции исламских миниатюр.

Когда видны склейки, теряется ощущение глубины изображения. Нет перспективы и теней. Детали и узоры рассредоточены и наслаиваются прямо на тела. На классических миниатюрах пространство изображено точно так же — без учета перспективы. Конечно, недостаточно просто сказать, что в этих работах нет глубины или что они малопонятны с эстетической точки зрения. Должно ли пространство служить только репрезентации расстояния? В этом ли дело или в чем-то другом? Вопрос заключается в том, что именно становится видимым при подобном наслоении двумерных изображений. Вместо передачи расстояния до зрителя и глубины перспективы, различные размеры изображений могут иллюстрировать существующую между ними иерархию, а расположение — их взаимосвязи и влияния.

Визуальная репрезентация — важная часть истории ислама, уходящей далеко в прошлое. На улицах, на задних окнах автомобилей, в витринах и в жилых помещениях в последнее время все чаще можно увидеть изображения Каабы, Купола Скалы, молящихся девушек и увитых розами мучеников. Природа репрезентации в случае этих изображений изменилась: пользуются спросом фотографии и что-то, на них похожее. Мекка изображается со всей возможной реалистичностью, без какой-либо абстракции — со всеми паломниками, кружащими вокруг Каабы. Тенденция к явному, фотографическому или фотореалистичному изображению особенно интересна, учитывая акцент на неявное и абстрактное в условном «исламском искусстве». Ключевые исторические моменты, религиозные обычаи или духовные идеи все чаще передаются по-новому. Каллиграфия и орнаменты в исламских ремеслах и архитектуре — это не просто условность, необходимая, что избежать использования буквальных образов. С помощью графической абстракции можно выразить и воспринять духовный опыт, который иначе трудно описать. Конкретные изображения нужны для другого — например, они могут передать впечатления от паломничества в Мекку.

Графические репрезентации святых и суфиев популярны во всем Пакистане — особенно как сувениры, которые верующие привозят домой из паломничества. На этом плакате изображены главные святые Пакистана вместе с менее известными суфийскими религиозными деятелями современности. Двустишие на урду гласит: «Служи факирам, если ищешь сердечного порыва; эту драгоценность не найти в сокровищницах царей».

Омар Касмани

Возросло значение изображений, демонстрирующих религиозность, что, в свою очередь, повлияло на процессы узнавания и понимания. Модели восприятия и возможности познания также изменились. Прочтение изображений сильно отличается от интерпретации письменности. Нужно отметить, что для арабского письма также, причем в первую очередь, важен визуальный аспект: человек должен уметь не только писать, но и считывать изображения. При этом неизученными остаются последствия эстетических сдвигов в современном исламе и заметного увеличения количества вещей в мусульманских культурах и обществах. Подходы к пониманию этих явлений только начинают оформляться.

Если мы хотим понять, что представляет собой жизнь мусульман и почему показанные здесь вещи кажутся странными — в то время как, например, обувь цвета металлик входит в списки обязательных покупок и за пределами мусульманского мира, — нам необходимо рассмотреть существующие эстетические формы, средства и практики. В целом сегодня перед нами все еще стоит задача определения особенностей дизайна в мусульманских контекстах, а также понимания (не ретроспективного и не с дистанции) того, как в них используются и обрабатываются материалы. По достоинству оценить визуальные и материальные языки современного мусульманского быта и найти средства для их выражения — один из способов понять стремления, страхи, ценности не только Другого, но и самих себя.

Перевод с английского Екатерины Захаркив
Все фотографии Марии Тиес
Muslim Matter
Revolver Publishing
Издана в Берлине в 2016 году
ISBN 978-3-95763-359-0
18 x 24 cm, 192 страницы
Языки: немецкий, английский
Редакторы: Омар Касмани, Штефан Маневаль

Алина Кокошка

2024-04-04 16:32 Наследие